Валентин Макаров: "ИТ-кластеры должны стать локомотивом инновационной экономики"
Президент НП «РУССОФТ» Валентин Макаров в последнее время занимается продвижением идеи создания региональных ИТ-кластеров, объединяющих местные ИТ-компании, вузы, элементы инфраструктуры. О перспективах и проблемах ИТ-кластеров в России с Валентином Макаровым побеседовал Павел Житнюк.
Валентин, известно, что НП «РУССОФТ» активно продвигает идею создания на уровне российских регионов ИТ-кластеров. Расскажите, что это такое?
В классическом определении ИТ-кластер — это совокупность предприятий и учреждений сектора ИТ, располагающихся на конкретной территории (в регионе), которые за счет взаимодействия между собой создают продукты и услуги для глобального рынка с более высокой прибавочной стоимостью. Формирование регионального кластера может начинаться с десятка компаний при Университете. Для того, чтобы кластер мог называться зрелым, у его участников должен быть уже существенный объем продаж продуктов и услуг на глобальном рынке - не менее чем на $100 млн. Важным объективным показателем наличия зрелого кластера является также наличие в нем механизмов самоорганизации в виде Ассоциации или других объединений.
Какие предприятия должны входить в кластер, чтобы он мог иметь такой статус?
Кластер – это в первую очередь понятие виртуальное, а не юридически значимое; подразумевающее, что его участники объединены общими интересами и синергетическим взаимодействием, приносящим им всем выгоду. Хотя сейчас во многих странах при поддержке государства создаются формальные объединения предприятий, называемые «кластерами», все первые ИТ-кластеры создавались снизу, за счет самоорганизации и взаимодействия его участников.
Различные кластеры могут иметь разные типы входящих в них организаций, хотя для всех характерно взаимодействие учреждений образования, науки и производства. Например, достаточно показателен Санкт-Петербургский ИТ-кластер: он включает технические вузы, центры НИР и разработки ПО крупных зарубежных компаний, поставщиков ИТ-услуг, производителей ИТ-решений и продуктов, дистрибьюторов техники и софта, системных интераторов, а также инфраструктурные элементы развития – технопарки, бизнес-инкубаторы, инвестфонды. Важным компонентом ИТ-кластера являются ИТ-подразделения предприятий города. Кстати, в Санкт-Петербурге действует самый развитый в стране клуб ИТ-директоров.
Если наблюдается такое динамичное развитие, то зачем нужно лоббировать развитие кластеров на уровне государства? Может быть, «невидимая рука рынка» расставит все по местам? Отрасль сама способна развиваться?
Прежде всего, количество административных барьеров на пути бизнеса в целом и ИТ-сектора в частности, таково, что нужно этим заниматься. Достаточно вспомнить недавний процесс с убийственным для высокоинтеллектуальной отрасли повышением страховых взносов – если бы не объединенные усилия отраслевых ассоциаций, добиться бы его пересмотра не удалось. Поэтому лоббировать интересы отрасли нужно, это принесет пользу всей экономике страны. Кроме того, модное слово «кластер» часто используется для давления на государство и получение корпоративных преимуществ. Нужно помогать государству и вместе с ним разбираться с тем, что такое кластер.
Как воспринимается пропаганда идеи ИТ-кластеров на уровне государства?
Государство – механизм сложный и неоднородный. Есть активные регионы и администрации на местах, которые хотят выбиться вперед за счет инноваций и готовят кластерные проекты. Есть чиновники в министерствах и ведомствах, отвечающие так или иначе за отрасль, опасающиеся излишней самостоятельности бизнеса - особенно организованного в отраслевые ассоциации. Есть чиновники в Минэкономразвития, которые понимают, что такое кластер и продвигают идею кластерного развития в регионах.
То есть государство - это сложная система, с которой достаточно непросто взаимодействовать, но если планомерно отстаивать интересы отрасли, то рано или поздно результатов можно добиться.
Основная проблема – это господство государственного сектора и монополизма в экономике страны. Оно вызывает снижение конкуренции, а значит, отрицает необходимость повышения конкурентоспособности за счет внедрения ИТ. К этому надо добавить сырьевую направленность экономики и нацеленность многих представителей государства не на развитие высокотехнологичных отраслей, а на поддержку традиционной добывающей промышленности. Мне неоднократно приходилось слышать мнение, что для России достижения ИТ-отрасли на глобальном рынке - это случайный феномен. Мол, заниматься надо теми сферами, которые в России не случайны, а традиционны - добыча и переработка природных ископаемых, энергетика и распределение энергоносителей и ресурсов - вода, лес, топливо, электричество!
Сырьевой придаток…
Совершенно верно. Проблема даже не в том, что судьба мирового сырьевого источника бесперспективна, проблема в том, что ИТ-индустрия будет занимать все большую часть мировой экономики, и не пользоваться российским интеллектуальным потенциалом для вхождения в мировые лидеры ИТ было бы по крайней мере неразумно, при том, что потенциал достаточно большой и есть мировое признание.
Об этом говорят успехи размещения акций российских компаний Mail.Ru и Яндекс на мировых финансовых рынках, достижения производителей ПО — «Лаборатории Касперского», АBBYY, SPIRIT, «Центра речевых технологий», Parallels, PROMT и других.
Уже многие годы от 6 до 8 членов «РУССОФТ» входят в первую сотню поставщиков услуг ИТ-аутсорсинга, возглавляя список лидеров в Центральной и Восточной Европе. А в июле 2011 г. компания «Аурига» (одна из компаний-членов «РУССОФТ») была признана агентством DataMonitor №1 в рейтинге ведущих мировых поставщиков услуг в области инжиниринга. Что это значит? Это значит, что после признания квалификации российских инженеров, работающих в западных компаниях, мы успешно прошли период, когда уже российские компании добились признания благодаря своему умению решать сложные технические задачи, и теперь пришли к тому времени, когда те же компании доказали, что они еще и лучше других умеют работать с клиентом, то есть заниматься бизнесом.
Индустрия на мировом уровне идет по пути создания кластеров. В этот момент важнее всего внести в индустрию, особенно в региональную, катализатор развития кластеров в виде моральной поддержки со стороны государства. А у нас то и дело чиновники, как на местах, так и в федеральном центре, выдвигают аргументы против.
Какие?
Основных «против» несколько:
- что региональные ИТ-кластеры, которые уже есть сегодня и могут возникнуть в будущем, слишком малы по объемам продаж и по количеству рабочих мест, а настоящие «большие» кластеры могут быть созданы только государством,
- что наши кластеры – и не кластеры вовсе, а сегменты разработки ПО, поскольку в них нет системных интеграторов, которые единственно способны внедрить новые технологии в промышленность, социальную сферу и в гос.управление,
- что часто эти кластеры трудно назвать российскими, так как в их основе стоят центры разработки ПО крупных зарубежных корпораций,
- что нам не нужны виртуальные кластеры, которые работают на Запад и убегут из России при малейшей опасности, а нужны развитые индустриальные кластеры традиционной экономики или кластеры, обслуживающие добывающую промышленность – о чем я уже говорил.
Кроме того, многие представители государства считают, что каждый кластер должен иметь свою организацию, которая объединяет интересы всех участников и формирует общие проекты. А раз у российских кластеров таких общих ассоциаций нет, значит они и не являются кластерами.
Что же НП РУССОФТ может возразить на эти обвинения?
Понимаете, если следовать их логике, то региональным ИТ-кластером может быть только комплекс, который создан государством, объединяет в какую-то формальную организацию местные ИТ-предприятия, причем разные по типу – от интеграторов до разработчиков, выдает объем продукции, сравнимый с признанными кластерами США, Японии, Китая, Индии, и при этом еще ориентирован на обслуживание местных традиционных отраслей промышленности!
Существование такого кластера практически невозможно в России. Начнем с последнего аргумента. Внутренний ИТ-рынок недостаточно развит, поскольку в значительной степени ограничен монополистическим характером традиционной российской экономики, которая не имеет стимулов потреблять современные ИТ-решения. Вырасти в глобального игрока в такой обстановке очень трудно. Нацеливать ИТ-компании на рост и глобализацию за счет обслуживания традиционной российской экономики — прямо говоря, рискованно. Поэтому разработчики ПО нацелены на глобальный рынок.
В то же время, интеграторы и дистрибьюторы работают на местном рынке, поскольку для выхода на глобальный рынок у них не хватает собственных конкурентоспособных решений, а выходить с чужими решениями бесперспективно, к тому им этого просто не позволят зарубежные вендоры. Вот и получается, что разработчикам и интеграторам довольно трудно объединяться в кластер, так как у них совершенно разные цели и задачи.
При этом возникает вопрос — а почему ИТ-кластер должен обязательно содержать все компоненты ИТ-индустрии? Это может быть справедливо для развитой экономики, но для развивающейся экономики это совсем не так! Посмотрите, разве ИТ-кластер Индии равномерен и симметричен? В нем долгое время вообще не было производителей программных продуктов. Разве от этого он стал менее значимым для глобальной экономики или для экономики Индии? Конечно, нет. У нас есть неоспоримые конкурентные преимущества в программной инженерии и разработке ПО, и есть объективные препятствия для глобализации системной интеграции и производства программно-аппаратных комплексов - проблемы производства связаны прежде всего с таможенным регулированием и монополизмом. Если мы, как ИТ-индустрия, не можем устранить эти препятствия, то почему не использовать и не развивать наши преимущества?
Что касается «маленьких кластеров» - ИТ-кластеры уровня ведущих центров Индии или Китая не могут возникнуть внезапно на пустом месте и достичь весомых результатов в течение пары лет. Пусть пока российские кластеры не очень большие, но они растут и имеет все предпосылки превращения в глобальных игроков.
Насколько я помню, в зарубежных рейтингах Москва, Санкт-Петербург, Нижний Новгород занимали первые строчки «кандидатов» на позиции мировых центров ИТ-аутсорсинга. Это значит, что региональные кластеры могут выдавать достаточный объем продуктов и услуг?
Действительно – в 2009 году аналитики из Global Services&NeoIT опубликовали рейтинг 50 наиболее растущих центров глобального предоставления услуг (50 Emerging Global Outsourcing Destinations) . В нем они поставили Санкт-Петербургу и Москве рейтинги №1 и №3 соответственно среди наиболее быстрорастущих мировых центров предоставления услуг по проведению НИОКР (рядом с Бангалором, Шанхаем и Дублином). При этом Москва еще оказалась среди 5 ведущих городов в рейтингах «Услуги по разработке программных продуктов», а Санкт-Петербург — среди 5 лидеров в рейтинге «Инжиниринговые услуги». Так что по мировому признанию наши ИТ-кластеры ничуть не хуже своих аналогов в Китае, Индии или Ирландии.
Существование петербургского и московского ИТ-кластеров не вызывает сомнений. А как обстоят дела в других регионах? Должна ли местная власть в регионах ждать, пока местная ИТ-индустрия вырастет сама вслед за ростом внутреннего рынка? И только тогда поддерживать появившийся кластер?
Совсем не обязательно. Создание кластера — это долгий процесс, который можно сравнить с химическим. В нем, помимо необходимости наличия ингредиентов - достаточного местного ИТ-рынка и доступа к глобальному рынку, а также наличия сильных вузов и квалифицированных инженеров - должен быть еще один элемент — катализатор.
Таким катализатором могут быть только мотивированные и профессиональные люди, сформировавшие себе цель и мобилизовавшие усилия на достижение поставленной цели. Для того, чтобы добиться результата, они объединяются в неформальные объединения либо в формальные Ассоциации.
Для запуска реакции надо не так много катализатора, но без него реакция будет протекать вяло и не достигнет критического состояния самовоспроизводства.
Поскольку роль катализатора в этой реакции выполняют люди, к ним и надо подходить прежде всего с позиций психологии.
Это означает, что эти люди должны получить импульс положительного воздействия и затем иметь возможность регулярно подпитываться положительной энергией от окружающих. Это воздействие достигается передачей положительного опыта и поощрением тех шагов, которые они делают, пусть может быть и не всегда уверенных и правильных.
В 80-е годы для меня стало откровением прочитанное в журнале Scientific American высказывание одного из вице-президентов Массачусетского Технологического Института, который сказал примерно так: «Никто не вспомнит пессимистов, которые предрекали поражение новой идее. Зато все будут помнить оптимистов, которые несмотря ни на что двигали эту идею к ее успешной реализации».
Примерно так и надо действовать. Нет смысла рассуждать в общем о том, что региональный ИТ-кластер - мал или неправильно сконфигурирован, поэтому он не достоин поддержки. Если в регионе существуют объективные предпосылки создания ИТ-кластера - рынок и люди - то надо поддержать «пассионариев», выдвигающих идею ИТ-кластера ( или любого другого). Регион ничем не рискует, поскольку при любом результате в нем останутся и рынок, и образованные люди. Но если эти местные «пассионарии» добьются успеха, регион и страна в целом получат конкурентный ИТ-кластер, который, как это уже общепринято, должен стать локомотивом развития всей инновационной экономики.